Владимир Шаманов: десант — это не образ мысли, это ориентир поступков

2 августа в России отмечается День Воздушно-десантных войск. Праздник был установлен указом Президента Российской Федерации от 31 мая 2006 года «Об установлении профессиональных праздников и памятных дней в Вооруженных силах РФ» в знак признания заслуг военных специалистов в решении задач обеспечения обороны и безопасности государства. Памятный день призван способствовать возрождению и развитию отечественных воинских традиций и повышению престижа военной службы.

Официально днем рождения ВДВ принято считать 2 августа 1930 года: на учениях Военно-воздушных сил Московского военного округа под Воронежем впервые с бомбардировщика ТБ-3 на парашютах было выброшено десантное подразделение из 12 человек. 

Некоторые депутаты Государственной Думы имеют непосредственное отношение к торжественному Дню ВДВ. Среди них — председатель Комитета ГД по обороне, Герой России, генерал-полковник Владимир Шаманов. Он занимал пост командующего ВДВ в 2009-2016 годах. В 1999-2000 годах командовал 58-й армией Северо-Кавказского военного округа, руководил операцией по ликвидации ваххабитского оплота в Кадарской зоне Дагестана, участвовал в освобождении Грозного, Ачхой-Мартановского и Урус-Мартановского районов Чечни.

В канун 90-летия ВДВ Владимир Шаманов рассказал «Парламентской газете», кем он мог стать на «гражданке», как чуть не погиб во время прыжка с парашютом и какая связь была между нападением Грузии на Южную Осетию в 2008 году и Олимпиадой в Сочи. Публикуем полное интервью парламентария.

— Владимир Анатольевич, вы прошли все ступени карьеры десантника — от курсанта до командующего ВДВ. Расскажите, что побудило вас избрать этот путь? Представляли ли вы себя в других войсках или вообще в другой профессии?

— Впервые мысль о службе в десантных войсках появилась у меня в 1972 году после просмотра фильма «Офицеры». Помню, был на каникулах в городе Барнауле, и двоюродная сестра пригласила меня в кино на этот легендарный фильм. Так появилась моя мечта. Эта замечательная кинокартина привела тысячи советских мальчишек, а сегодня уже и российских, в ряды Вооруженных сил. И я не был исключением.

Я жил тогда в Узбекской ССР. В 1974 году на наш район распределения для поступления в Рязанское высшее воздушно-десантное училище не было, и военком района, отец моего одноклассника, подсказал, что в танковом училище в городе Чирчик Ташкентской области набирают десантный взвод.

Сложностей с поступлением у меня тогда не возникло. Я был призером республиканских олимпиад по физике и математике, а именно эти предметы были вступительными экзаменами, также активно занимался классической борьбой.

Безусловно, каждый молодой человек перед выбором профессии должен иметь один-два запасных варианта на случай, если на основном случится осечка. Так было и у меня. Я был готов поступать либо в политехнический институт на факультет промышленного и гражданского строительства, либо в институт физкультуры. Но это не значит, что я мог бы стать инженером или педагогом. Запасные варианты рассматривал исключительно как подготовительный этап для последующего повторного поступления в воздушно-десантное училище. В других войсках я себя не мыслил.

— В 1976 году вас перевели из Ташкентского высшего танкового командного училища в Рязанское воздушно-десантное училище. Почему это произошло?

— Это было решение легендарного командующего ВДВ Василия Маргелова, обусловленное общей, если можно так выразиться, моторизацией Воздушно-десантных войск.

На вооружение десантникам стали поступать боевые машины БМД-1 с Волгоградского тракторного завода. Чтобы повысить мотивацию курсантов Рязанского воздушно-десантного училища, нас, танкистов, и перевели.

Всего приехало два взвода: один распределили в первую роту, которой командовал известный сегодня всей стране, к сожалению, рано ушедший из жизни Александр Иванович Лебедь, а наш взвод попал в пятую, где командовал замечательный педагог, спортсмен, старший лейтенант Виталий Прытков, с которым я до сих пор поддерживаю дружеские отношения.

У нас не было никакого соперничества или, как принято говорить, притирки. Курсанты сразу подружились, наверное, так и должно было быть. Ведь в наших войсках еще Маргеловым был заложен принцип: в коллективе все равны. Потому что за линией фронта, в тылу врага можно надеяться только на себя и своего товарища. Эта атмосфера десантного братства сохраняется и по сегодняшний день.

— Помните ли вы свой первый прыжок с парашютом? Ведете ли подсчет общего количества? И какой из них был самым памятным, экстремальным?

— Первый свой прыжок я не помню. Все происходило быстро, стремительно, и от волнения в голове ничего не сохранилось. Второй прыжок мы совершали на следующий день, вот его помню очень хорошо. Во-первых, в ночь накануне прыжка я ни на минуту не уснул. Вместе с тем чувствовал себя бодро и от первой секунды отделения от самолета Ан-2 до приземления полностью осознавал происходящее вокруг. После этого все последующие прыжки совершал уверенно. Хотя перед каждым, как и на соревнованиях перед схваткой, волнение всегда присутствует.

Сейчас в моей парашютной книжке, которую я веду со времен учебы в танковом училище, записано 177 прыжков.

Из памятных и одновременно экстремальных вспоминается прыжок перед поступлением в Общевойсковую академию имени М.В. Фрунзе. В 1986 году я успешно сдал вступительные экзамены, но, так как мне не хватало одного прыжка, чтобы закрыть программу обучения, перед самым отъездом решил это исправить.

В небе у меня произошло «залипание» ранца основного парашюта. Пришлось открывать запасной. Во время динамического удара от его раскрытия стал вступать «в работу» основной парашют. Борьба за то, чтобы основной купол не попал в мертвое пространство запасного, заняла у меня почти все время. И буквально за сто метров до земли сумел расправить оба парашюта и благополучно приземлился.

Я сразу же собрался прыгать второй раз, чтобы избежать психологической травмы. В академии тогда слушатели не совершали прыжков, и за три года перерыва страх перед небом мог окончательно укрепиться. Мне надо было прыгнуть во что бы то ни стало, но командование не разрешало, мотивируя отказ тем, что я программу выполнил.

Помог тогда подъехавший на аэродром командир дивизии Георгий Шпак. Зная мою подготовку, он дал добро. Я благодарен ему за это.

— В 90-е годы некогда большая и дружная страна распалась и покрылась многочисленными горячими точками. Могли вы себе тогда представить, что придется когда-то применять военные навыки не против внешнего врага?

— Десантные войска с 1985 года как резерв Верховного главнокомандующего использовались по поводу и без повода. Главным инициатором всего этого был сам Верховный главнокомандующий Михаил Горбачев, который сейчас живет в Германии. Какую бы горячую точку мы ни взяли в то время, будь то конфликт с турками-месхетинцами в Узбекистане, Нагорный Карабах или события в Вильнюсе и Тбилиси, этот горе-деятель отдавал приказы, посылал войска, а потом клялся и божился перед Западом, что ничего об этом не знал. Хотя Воздушно-десантные войска, как и силы нашей ядерной триады, подчиняются только решению Верховного главнокомандующего.

В июле 1990 года меня назначили командиром 328-го гвардейского парашютно-десантного полка в городе Кировабаде в Республике Азербайджан. Там полк занимался разведением сторон в противостоянии между Азербайджаном и Арменией. Мы тогда реально почувствовали, что Советский Союз трещит по швам.

Наиболее характерным вспоминается момент, когда мне, командиру полка, политический руководитель высшего разряда дает команду захватить райком партии в населенном пункте Мартуни. Для меня как коммуниста это было шоком.

Я не стал совершать глупостей. Подчиненных оставил на горе, а сам рано утром спустился в низину, где находился райком. Я подошел, постучался, мне открыл пожилой ветеран, на пиджаке которого была орденская планка с вызывающими глубокое уважение наградами. Узнав о цели моего визита, старик принес веревку и предложил связать его, чтобы я мог доложить руководству о выполнении приказа. Но у меня не было ни морального, ни сыновьего права так поступить. Армия никогда не вое-вала с собственным народом, и я не собирался этого делать. Поэтому вернулся в пункт базирования и доложил, что никаких экстремистов там нет.

Жаль, что остановить брато-убийственную войну на всем постсоветском пространстве уже было невозможно. Не случайно те времена сейчас называют «лихие девяностые».

— В 1996 году под вашим командованием федеральные войска взяли укрепленный боевиками Бамут, который до этого долго сопротивлялся. Помните подробности той операции?

— Весной того года я возглавил группировку в составе федеральных войск. Перед нами стояла задача разгромить бандформирования по всей горной части Чеченской Республики. Мы последовательно решали ее, продвигаясь от дагестанской границы в сторону границы с Ингушетией. Последним оплотом бандитов был сильно укрепленный населенный пункт Бамут, овладеть которым трижды не удавалось. Я был четвертым военачальником, кому было доверено взять его.

В чистом виде никакого штурма там не было. Это была классическая, утвержденная Генштабом операция по ведению боевых действий в предгорной и горной местности. В ней участвовали подразделения спецназа, разведки, десантные батальоны и, конечно, общевойсковые части. Суть операции заключалась в блокировании района. Затем действиями с разных направлений подразделениями федеральных войск были разгромлены силы боевиков.

Могу сказать, что через три года мне пришлось повторить и так же успешно провести операцию в Бамуте, только в тот раз мы начинали с него.

— В августе этого года исполнится 12 лет нападению грузинских войск на российских миротворцев в Цхинвале и началу пятидневной операции по принуждению Грузии к миру. Вы тогда возглавили российскую военную группировку в Абхазии, целью которой были захват Кодорского ущелья и отвлечение грузинских сил от Южной Осетии. Как вам удалось выполнить эту задачу?

— Время быстро летит. Вообще, конечно, было кощунством во время начала Олимпийских игр в Пекине-2008 развязать войну против народа Южной Осетии. Затеять такое мог только такой деятель, как Мишико Саакашвили.

Это было больше, чем авантюра. Это было наглое нападение с целью накалить обстановку в регионе, непосредственно граничащем с будущей столицей зимних Олимпийских игр городом Сочи. Дестабилизация в районе Цхинвала и Сухуми создавала условия для переноса Игр в другую страну. Вероятность этого была почти стопроцентной, так как формально принимающая сторона не могла обеспечить безопасность гостей и участников Олимпиады. Могла ли Россия с этим смириться? Конечно, нет.

Я в то время возглавлял Главное управление боевой подготовки Вооруженных сил РФ и находился в служебной командировке в Забайкалье. Меня срочно отозвали в Москву и предложили возглавить российскую военную группировку в Абхазии. В тот же день я перелетел в Сухуми, где принял под командование миротворческие силы, а затем и части 7-й десантно-штурмовой дивизии, подходящие морем и железнодорожным транспортом.

Именно это соединение успешно завершило разгром грузинских подразделений в районе Кутаиси, Зугдиди и Сухуми, обратив их в бегство и захватив при этом большое количество военных трофеев, включая модернизированные украинской стороной «Буки» и танки Т-72. Более того, мы захватили компьютерную базу, подтверждающую участие американских и западных инструкторов в подготовке грузинских силовиков к операции по дестабилизации и захвату территорий непризнанных государств — Абхазии и Южной Осетии.

Время доказало, что все тогда было сделано правильно. И ничто не помешало России в 2014 году организовать и провести Олимпийские игры в Сочи на самом высоком уровне. Что вызвало бессильную злобу у наших противников. И только благодаря усилиям Родченкова была смазана бесспорная победа российских олимпийцев.

Я горжусь, что я и мои подчиненные сумели обеспечить безопасное проведение Олимпийских игр.

— Да, что такое — ВДВ?

— Расшифровку аббревиатуры дал еще создатель этого рода войск генерал Василий Маргелов — войска для войны. Хотя нередко можно услышать: «Войска дяди Васи».

— Можете сравнить уровень подготовки и обеспеченности войск ВДВ в годы вашей службы и сейчас?

— После завершения пятидневной войны в августе 2008 года Генеральным штабом, Советом безопасности России был подготовлен тщательный разбор всех недостатков, которые были выявлены в ходе боевых действий наших войск. Был разработан план по всем направлениям: и по оперативной подготовке, и по обеспеченности войск, и по обновлению вооружения. То, что мы видим сегодня, это реализация того плана.

Сегодня наши военнослужащие всех силовых структур обеспечены самым современным вооружением и техникой на 70 процентов. Каждые полгода президент страны — Верховный главнокомандующий заслушивает всех ответственных по выполнению гособоронзаказа. Благодаря комплексному подходу и вниманию к проблемам и нуждам наша армия и другие силовые службы являются лучшими в мире.

Прямым свидетельством этому — эффективные действия российской группировки в Сирийской Арабской Республике. Где мы, кстати, оказываем законную помощь законному правительству. Сегодня наши «вежливые люди» являются эталоном профессионального исполнения служебного долга. Не случайно в нашем обществе царит атмосфера гордости за российские Вооруженные силы.

— Как вы считаете, какая армия нам нужна — призывная или контрактная?

— Вне всякого сомнения, контрактная армия — это сегодняшний и завтрашний день Вооруженных сил России.

— Самое важное качество десантника?

— На мой взгляд, тоже нельзя ответить одним словом. Наверное, тут целый набор качеств: честность, отвага, способность к самопожертвованию.

— Какие, по вашему мнению, лучший фильм и лучшая песня о ВДВ?

— Считаю, что лучшая картина — «В зоне особого внимания», а песня — гимн ВДВ «Синева».

—  Где труднее — в Госдуме или в армии?

— Я никогда не искал легких путей, поэтому есть свои сложности в Госдуме, как немало их было и в армии.

— О чем вы мечтаете?

— Мечтаю, чтобы моя Россия жила под мирным небом, как нам когда-то обеспечили победители Великой Отечественной войны.

— Что бы вы пожелали всем десантникам в их профессиональный праздник?

— Я как военный профессионал горжусь, что по завершении школы вступил в «десантное братство». Любовь к Воздушно-десантным войскам пронизывает человека насквозь, потому что по-другому войскам, которые предназначены воевать в глубоком тылу противника, жить невозможно.

Я не принижаю роль наших коллег, друзей и братьев из других родов и видов войск. Но то, что закладывается в десантниках, начиная с курса молодого бойца, является эталоном жертвенного патриотизма, ярким свидетельством которого является массовый героизм легендарной 6-й роты под Улус-Кертом.

Десант — это не образ мысли, это ориентир поступков! И он будет всегда. Продолжайте укреплять профессионализм, не останавливайтесь на достигнутом и прославляйте Родину там, где вы окажетесь по решению Верховного главнокомандующего.

Слава ВДВ! Слава великой России! 

Интервью «Парламентской газете» от 2 августа 2020 года